Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова

— Ну, так то ж — пускал. А сегодня ни разу, не пускал и не дым.

Снежана остановилась и обняла его, как будто хотела приклеиться намертво к его груди и никогда больше не отлипать.

— Мне страшно… — прошептала она, но потом добавила: — Но… Ну и хорошо, что так получилось. А то я бы страдала, слова подбирая, как тебе рассказать всю правду про всё.

Химический свет уличных фонарей выедал прохожим глаза, они жмурились и по привычке сетовали на городские власти.

— Такой день был хороший сегодня… Интересно, няня дозвонилась отцу? — Снежана пробежала глазами по экрану айфона. — Надо срочно нашего нарколога вызвать. Может, мы успеем? И обойдётся?

— Да, серьёзный подход, личный нарколог.

— Да. Нужный человек. Но мне кажется, что в конечном итоге его помощь бесполезна. Ей сотни вместе взятых лучших наркологов мира не помогут. Не хочет она в трезвости жить, скучно ей. Есть, правда, одна польза: может, её в больничку упекут на месяц, а то и на три. Ты не представляешь, как здорово. Дом оживает. Нет этой тягости ожидания, что вот сейчас придёт с работы, и перегар за ней потянется, и брови её запрыгают. Няня тогда ночует, утром сырники или блины. Благодать. И в больнице мать просветляется, врачи прогнозы дают положительные, и надежда уверенная такая появляется, что вот, спасённый человек человеком и останется после выписки. И… — Снежана сжала ладони, как будто собрала в них всю детскую боль, и ударила по стволу клёна. Коляска поравнялась с погружённым в сон деревом и остановилась. Сергею показалось, что клён от удара вздрогнул, обледеневшие его веточки всколыхнулись. Он обнял свободной рукой каменный ствол и сказал.

— Не хулигань. А то разбудишь.

— Это мой клён. Хочу и бужу, — отшутилась Снежана.

— Давай так. Сойдёмся на позитиве, — сказал Сергей, обнимая невесту, — у тебя есть отец, няня, у меня — матушка и отчим. По-моему, тыл надёжный. И главное, у меня есть ты, а у тебя — я.

Клён склонился над влюблёнными и, выворачивая свою древесную душу, заплакал ледяными искрами. Но молодые не заметили, под каким целуются покровом, из реальности они выпали в мир, где времени нет. Там, озарённый лунным светом, встретил их Миша, и они расхохотались и приняли Мишу за младшего ангела, и он не выдал себя, просто улыбнулся и взлетел ещё выше, откуда Сергей и Снежана казались ему огнекрылыми мотыльками.

В реальности же огнекрылые мотыльки — обычные влюблённые люди, которые прогуливаются по ледяным дорожкам набережной или целуются под голыми ветвями клёна, самого последнего из деревьев на аллее. От клёна дорожки убегают под мост, куда уличное освещение не дотягивается, но даже в полном мраке паркуются машины, подпирая холодеющими носами бордюр. На чёрном лаке одной из них, самой таинственной, похожей на BMW, ядовитый свет фонарей расплющился в электрические блины фар. Из приоткрытого окна таинственного автомобиля на огнекрылых смотрит водитель. У него сосредоточенное лицо и прищуренные глаза, кажется, он не дышит, и только из сплошной темноты его глазниц выстреливают нервные всполохи гнева. «Да, выросла доча», — проносится в его голове.

V

Февраль канул в небытие, но только в мае разгорячилось солнце. Только в мае Ярила почувствовал свою власть.

Светом разгорячённого майского солнца залита университетская аллея, по её ступенькам шагает молодая пара. Их волосы сияют: жёлтая копна волос юноши и почти чёрные волнистые пряди на спине девушки. Он не отрывает от неё своих тёплых светло-карих глаз, она же смотрит дальше линии горизонта, глаза её чисты, как морская вода, ярко-синие, блестящие. Она держит его за талию, он обнимает её плечи.

— Вайфа, ты зависла? — говорит юноша, склоняясь к лицу девушки.

— Ой, прости, родной, — глаза её нашли фокус, — прости… Нет, конечно, то есть да… Да. Мы шагали по этой кленовой аллее, и мне вспомнилось вдруг. Вот так в оперативную память само загрузилось: наш клён, набережная, зима. Помнишь, мы целовались? Мишун в коляске рядом.

— Ага, и твой отец в машине под мостом.

— Я до сих пор не уверена. Быть не может. Нетипично для него, — сказала хорошенькая брюнетка и взлетела на переднее сиденье красного «гольфика». Блондин закрыл дверь и в мгновенье ока, спружинив длинными ногами, прыгнул в водительское кресло.

— Значит, он видеокамеру в коре кленовой затихарил. Круто, — сказал Сергей, вздыхая.

— Мне уже всё равно. И голову ломать не хочу. Никогда не прощу его! Четыре дня его не было. И звонков не было, — крикнула Снежана и шмыгнула носом, веки её опустились от накативших слёз.

Снежана прижалась к руке водителя, готовой дёрнуть переключатель скорости. Ей хотелось просто упасть Сергею на грудь и плакать, готовиться к свадьбе она не могла. Перед глазами оживали воображаемые гости, которые пялятся на её макияж, кричат «горько», а по углам шепчутся, что она не пара или не совсем пара такому перспективному, одарённому юноше, что мать её алкоголичка и семья её неблагополучная. Свекровь отыщет на её носу горбинку, а в глазу — соринку и будет обсуждать свои наблюдения с подругами, подёргивая опущенными уголками губ. И тогда для чего этот театр под тюлевым покровом? Если итог один и тот же — сплетни. Свои мысли Снежана не озвучила, просто крепче прижалась к груди возлюбленного.

Рука водителя ослабела и оставила в покое коробку передач. Она змейкой скользнула по спине девушки и сдавила её жёсткой петлёй.

— Слушай, милая, — горячо прошептал он на ухо спутнице. — Я — человек и сейчас взорвусь. Поехали в общагу. Андрюха завтра только приволочится со своего Толочина.

— Ты опять? — воскликнула милая, выбираясь со дна собственной души. — Ты же обещал никогда не поднимать этот вопрос. Ты клялся! — Её глаза цвета моря накатили волну гнева, захлестнувшую небо.

— Ну, знаешь… я не робот. Ты и сама хороша, юбку короткую нацепила, задницей вихляешь, тут и у робота встанет.

— Как… так? — заикается Снежана. — Ты ведь знаешь, что мне пришлось пережить. Как… так?! И вообще, ты же знаешь, какое у меня воспитание.

— Прости, забыл! — съёрничал Сергей и дёрнул наконец рычаг коробки передач.

— Я выхожу, — разрыдалась Снежана, — открой дверь.

— Ну ты и плакса, — вздохнул Сергей и крутанул руль. — Обещала в офис со мной — исполняй!

— Я не хочу. Я к няне хочу, домой. Миша обнимет, и… спадёт с души морок.

— Хватит дурить. Пристегнись, — сказал Сергей, и «гольфик» выпрыгнул на проспект, оттеснив сияющий на солнце «Опель». Девушка в круглых чёрных очках, высовываясь из окна подрезанного «Опеля», затрясла маленьким хвостиком на затылке и ястребиным чёрным когтем на среднем пальце.

Сергей скользнул полным равнодушия взглядом по чужой ярости и сжал зубы. Казалось, что кадык на его шее прыгал в такт обороту колёс.

— Серёж, ну не дуйся, — произнесла Снежана, вытирая ладонями слёзы. — Я так ждала тебя.

Водитель молчал и крепче сжимал руль.